Марисса почувствовала, как ее обжег гнев. Ярость накрыла ее, вспыхнула в крови. Она хватала случайную одежду, выдергивая ее с вешалки, ища хоть что-нибудь, что не вызывало бы в памяти моменты, когда она в подчинении, заперта в клетку, уязвима в этой тонкой ткани. Она перешла к другому шкафу, остальные платья полетели в стороны, руками она вырывала, разрывала материю.

Слезы текли по щекам, она нетерпеливо смахивала их, пока не поняла, что ничего не видит, ей пришлось остановиться. Она спрятала лицо в ладонях, затем уронила руки, застыв в центре этого радужного беспорядка.

Именно тогда она увидела дверь в дальнем углу.

И за ней, через стекло, она увидела… заднюю лужайку.

Марисса смотрел на рыхлый снег. Затем посмотрела налево, на садовый трактор, припаркованный рядом с дверью — и красный баллон на полу. Глаза скользнули по косилкам и емкостям, похожим на удобрения, пока не остановились на газовом гриле, на крышке которого стояла маленькая коробочка.

Затем она взглянула на свои сотни и сотни тысяч долларов от кутюр.

Ей понадобилось добрых двадцать минут, чтобы перетащить все платья во двор. Туда же она отнесла все корсеты и шали. Когда она закончила, ее одежда казалась призрачной в лунном свете, приглушая тени жизни, к которой она никогда не вернется… привилегированной жизни… жизни в ограничениях… и позолоченной деградации.

Она вытащила из клубка одежды пояс, бледно-розовую полоску атласа, и пошла в гараж. Не колеблясь, она подняла газовый баллон и схватила коробку спичек. Она вышла к бесценному водовороту атласа и шелка, облила их чистым, сладким катализатором, встала против ветра и достала спички.

Она зажгла спичку и бросила ее.

Взрыв был сильнее, чем она ожидала, ее отбросило назад, обожгло лицо, пламя раздулось в огромный огненный шар.

Взметнулось оранжевое пламя, черный дым поднялся в воздух, ее крик прорвался через этот ад.

Бутч лежал на спине, глядя в потолок, когда сработала сигнализация. Вскочив с постели, он натянул боксеры, врезался в Вишеса, когда тот выскочил из своей спальни в коридор. Вместе они бросились к компьютерам.

— О Боже! — закричал Ви. — На заднем дворе пожар.

Какое-то шестое чувство заставило Бутча выскочить из дома. Он бежал босиком по двору, не чувствуя ни холодного воздуха, ни гальки под ногами, срезал у передней части дома, вбежал в гараж. Вот черт! Из окон на противоположной стороне, он увидел яростное оранжевое пламя на заднем дворе.

А потом услышал ее крик.

Когда Бутч рванул через заднюю дверь, его накрыл запах бензина и горелой ткани. Хотя он не был так близок к огню, как призрачная фигурка прямо перед адом.

— Марисса!

Ее тело наклонилось вперед к огню, рот был широко открыт, ее пронзительный крик прорезал ночь так же как огонь. Она сходила с ума, блуждала по периметру… теперь бежала.

Нет! Ее халат! Она сейчас упадет…

С ужасом он смотрел, что происходит. Его длинный кроваво-красный халат обмотал ее ноги, запутывая их. Качнувшись вперед, она начала падать лицом в огонь.

Паника отразилась на лице Мариссы и ее руки взметнулись в воздухе, все происходило как в замедленной съемке: Бутч бежал тяжело, казалось, он не двигаться вообще.

— Нет! — закричал он.

Просто, прежде чем она упала в огонь, Роф дематериализовался за ней и обхватил ее руками. Спасая ее.

Бутч застыл, слабость парализовала его ноги, сделав их похожими на желе. Воздух вышибло из легких, он упал на землю… просто рухнул.

Он стоял на коленях, и смотрел, как Роф держал Мариссу в объятиях, ее тело висело у него на руках.

— Слава Богу, мой Брат появился во время, — пробормотал Ви где-то рядом.

Бутч поднялся на ноги, покачиваясь, как будто земля ходила под них ходуном.

— Ты в порядке? — Приблизился к нему Ви.

— Да. Все хорошо.

Бутч, спотыкаясь, пошел обратно в гараж, проходя сквозь двери, натыкаясь на стены. Где он был? А, в кухне. Он слепо оглянулся… и увидел кладовую. Протиснувшись в маленькую комнатку, он прислонился спиной к полкам и запер себя среди консервов, муки и сахара.

Его начало трясти, зубы стучали, руки метались как крылья испуганной птицы. Боже, все, о чем он мог думать сейчас, это о том, Марисса могла сгореть заживо. Она в огне. Беспомощная. В агонии.

Если бы к ней бежал только он, если бы Роф каким-то чудесным образом не увидел что происходит, и не дематериализовался прямо к ней, она была бы мертва.

Бутч не мог бы спасти ее.

Естественно, мыслями он сразу же вернулся в прошлое. Со страшной точностью, вспышки воспоминаний о том, как его сестра садится в машину два с половиной десятилетия назад, гудели в его голове. Дерьмо, он и Дженни не смог спасти. Он не смог вытащить ее из этой чертовой Шеви Шеветт вовремя.

Черт возьми, может быть, если бы Роф был рядом тогда, король мог бы спасли и его сестру тоже.

Бутч потер глаза, убеждая себя, что они слезятся из-за дыма.

Полчаса спустя, Марисса сидела на кровати под синим балдахином, окутанная туманом унижения. Черт возьми, она переборщила с первым правилом.

— Мне так неудобно.

Роф, стоявший в дверном проходе, покачал головой.

— Ты не должна так себя чувствовать.

— Нет, все равно.

Она попыталась улыбнуться ему, но промахнулась на тысячу миль. Боже, ее лицо стало жестким, кожа натянулась от того, то побывала так близко к огню. А волосы — ее волосы — пахли газом и дымом. Так же как, и халат.

Она перевела взгляд на Бутча. Он стоял в коридоре, прислонившись к стене. Он не сказал ни слова, с тех пор как появился несколько минут назад, и казалось, в комнату заходить он тоже не собирался. Он, наверное, думал, что она сумасшедшая. Черт возьми, она сама считала себя сумасшедшей.

— Я не знаю, почему сделала это.

— У тебя сейчас большой стресс, — сказал Роф, хотя она смотрела совсем не на него.

— Это меня не оправдывает.

— Марисса, ты не права, это никого не заботит. Мы хотим, чтобы ты была жива и здорова. Нам похрен на этот газон.

Когда она просто посмотрела за спину Рофа, на Бутча, король взглянул через плечо.

— Да, я думаю, что вас надо оставить наедине. Постарайтесь поспать, ладно?

Когда Роф обернулся, Бутч что-то ему сказал. В ответ на это король положил руку ему на затылок. Сказал еще что-то тихим голосом.

После того, как Роф ушел, Бутч шагнул вперед, но в дверь не вошел.

— Ты будешь в порядке?

— Буду, да. После душа.

И лоботомии.

— Окей. Тогда я возвращаюсь в Яму.

— Бутч… Я сожалею, о том, что сделала. Это было просто… Я не смогла найти ни единого наряда, которой бы не вызывал бы у меня воспоминания.

— Я понимаю.

Хотя ясно, что он не понимал. Он застыл онемевший, его как будто отключили от всего. Особенно от нее.

— Ну… береги себя, Марисса.

Он попятился, и она вскочила на ноги.

— Бутч?

— Не волнуйся ни о чем.

Что, черт побери, это означает?

Она пошла за ним, но тут в дверях появилась Бэт со свертком в руках.

— Хм, привет, ребята… Марисса, у тебя есть минутка?

— Бутч, не уходи.

Он кивнул Бэт, потом посмотрел в холл.

— Мне надо протрезветь.

— Бутч, — резко сказала Марисса, — ты сейчас прощаешься со мной?

Он одарил ее рассеянной улыбкой.

— Ты всегда будешь со мной, детка.

Он ушел медленно, как будто пол под его ногами был скользким.

О… Боже…

Бэт откашлялась.

— И, да, Роф предположил, что тебе понадобится одежда. Я принесла кое-что, ты можешь примерить.

Марисса отчаянно хотела пойти вслед за Бутчем, но она уже и так сыграла сегодня довольно душещипательный спектакль, а ему, похоже, было крайне необходимо отдохнуть от драмы. Боже… она точно знала, что он чувствовал, за исключением того, что у нее выхода не было. Куда бы она ни шла, она оставалась на месте.

Она посмотрела на Бэт, понимая, что вполне возможно, это были самые худшие сутки в ее жизни.

— Роф сказал тебе, что я сожгла весь свой гардероб?